Небольшой драматический театр решил превратить трагедию «Король Лир» в комедию — и уничтожил весь смысл шекспировской драмы.
Не критика
В этом октябре продолжилась история моих культурных разочарований. На этот раз после похода на спектакль «Король Лир» в постановке Небольшого драматического театра. Так и хочется заговорить словами классика: «Не верю!»
И Боже вас упаси, воспринимать эту мою эскападу, как критику. Из меня и театрал-то такой себе. Просто в спектакле мне не понравилось примерно все.
Уж не знаю, где у Шекспира можно найти комичное в этом, самом жестоком, на мой взгляд, произведении? Не могу сказать, как другим зрителям, но попытка сделать смешную постановку скорее смахивала на скоморошество. Уж у кого у кого, но в шекспировском «Короле Лир» я не вижу смешного от слова совсем. Смеяться над безумием? Зачем?
В японском языке есть такое выражение 共感性羞恥 (kyo:kansei shu:chi). Буквально означает «почему делаешь ты, а стыдно мне?», но дословно можно перевести как «эмпатический позор». Так вот, тот самый эмпатический позор я испытывал на протяжении всех 2:40 часов действа на сцене.
Вообще попытка подменить в трагическое этаким эффектом легкости и смешливости, довольно сомнительная. На мой взгляд ставить именно эту пьесу «смешно» — не смелое визионерское прочтение, а абсолютно фиглярская ошибка.
Такое видение просто противоречит и структуре действия, и системе образов, и трагическому финалу, нелепо превращая высокий трагический опыт в какую-то бессмысленную и пустую игру в интерьере балагана. Попытаюсь объяснить, почему.
Когда «смешно» не сделать
Сам НДТ определяет свою пьесу как «кровавую клоунаду», подчеркивая тем самым «игровую природу» спектакля. Эта постановка Льва Эренбурга — первая шекспировская в репертуаре Небольшого драматического театра. Выполнена она по переводу Бориса Пастернака. Причем, у Пастернака тоже совершенно не смешно.
Но именно здесь и начинается главный спор. Посетую на то, что вместо попытки «сделать страшно» — как такового требовал шекспировский материал — у НДТ попытка сделать «смешно» вышла плохо. Критики прямо называют версию Эренбурга «балаганным “Лиром”».
В НДТ клоунада и шутовство «настолько тотальны, что подминают прочие мотивы», а игра начинает заменять трагедийный сюжет. Это не частная реплика, а устойчивое впечатление от формы, выбранной режиссером.
Для «Короля Лира» это критично. В этой пьесе смех не спасает и не очищает. Его функция либо горько-иронична, либо вовсе аннулирована. Даже такой смешной персонаж как Шут, здесь у Шекспира не комик, а носитель беспощадной правды. Его соленая логика бьет больнее прямой речи. Его слова вообще не повод для смеха, а скорее диагноз распада.
Показательно, что у Шекспира Шут исчезает до финальной бойни. Потому что в мире, где правда больше не спасает, смех как способ познания больше не работает. Это структурный отказ пьесы от «смешного».
«Сделать смешно, чтобы стало понятнее современному зрителю» попытка, конечно, соблазнительная. Но когда изначально трагедия задумана принципиально без «комического», ставка на «кровавую клоунаду» превращает катарсис в наблюдение за сценическими приемами. Мы просто вынуждены любоваться режиссерской машинерией там, где должно внутри, по идее, все холодеть.
Оформите правильно
То и дело ловил себя на мысли, что так и хотелось сказать режиссеру: если уж придавать форму, «понятную сегодня», то стоило бы не облегчать подачу, а утяжелять. Не пытаться смягчить страх, а доводить его до предела, который и есть смысл трагедии.
Ведь что за пьеса «Король Лир»? У Шекспира там мир рушится без любой надежды на реставрацию. Слепота и прозрение (моральное, духовное, буквальное) вместе с властью, гордыней и безумием. Разве не лучше было бы «сделать страшно», чем пытаться «сделать смешно». Тогда бы не возникало неловкое ощущение от фиглярства на сцене, при котором блестящее мастерство формы не дает прожить медленное и беспощадное оледенение сердца, ради которого зритель вообще приходит на «Лира».
Сделать страшно конечно стоит гораздо большего труда. И, кстати, отнюдь не гарантирует целой россыпи номинаций вроде «Золотой софит» и «Золотая маска». Факты, конечно важные и заслуженные, их нельзя игнорировать. Но кто давал театральные и кино премии до 22-го (премьера состоялась 18 декабря 2019-го)?…
А если кто-то скажет, что сделать страшно вообще нельзя, адресую к фильму Олега Тепцова «Господин оформитель» — одного из самых визуально мощных хорроров позднесоветского кинематографа (1988 год).
Гораздо точнее шекспировская трагедия зазвучала бы, если бы ее поставили в эстетике «Господина оформителя», как медленную, готическую, декадентскую драму распада личности и мира. По сути фильм Олега Тепцова создает тот же ландшафт обреченной утраты, что и поздний Шекспир.
Такой подход был бы для «Короля Лир» и честнее, и трагичнее.
Поэтому лично для меня было очень странным, что постановка НДТ решилась насытить подобную трагедию цирковым комическим гротеском. В то время как вся история «Короля Лир» требует мрака, гниения и ужаса — визуального и философского. Потому и не верю.
И совершенно не понравилось.
Я — Алексей Аникин, автор этого блога, и мне важно ваше мнение!
Было интересно? Есть что дополнить? Можете рассказать свою историю и поделиться своим мнением? Оставьте отзыв внизу этой страницы!
Хотите узнать обо мне либо отправить сообщение — воспользуйтесь контактами. Давайте знакомиться!